ХМЕЛЬНИЦКИЙ ЦЕНТР РЕСОЦИАЛИЗАЦИИ наркозависимой молодежи

Вторник, 19.03.2024, 09:40

Приветствую Вас Гость | RSS | Главная | Я БУДУ ЖИТЬ!!! Рассказ клиента центра. | Регистрация | Вход

Я БУДУ ЖИТЬ!!!

  Я  алкоголик. Мне много раз говорили: « Да что ты, не можешь бросить? Вот скажи себе: не пью и точка». Если бы они знали, сколько раз я себе это говорил. Говорил. И в последний раз шел не пить, а просто пропустить бокальчик пива, посидеть с друзьями, поговорить, отдохнуть… А поутру они проснулись… «Нет, это не я. Я этого не мог сделать. Я не такой. Я хороший. Да факт – вещь упрямая. И не всегда он нам нравиться. Факт на то и факт, он просто есть. И принимать его приходиться независимо от того: хочется нам этого или нет. Я хотел в асфальт зарыться, попасть туда, где я снова чист, как ангельский ягненок. Где поют птицы, и на деревьях круглый год растет апельсин, клубника манит своим ароматом и девушки в костюмах Евы делают тебе массаж. Как же стыдно смотреть в глаза! От себя не убежишь. Где-то в глубине души я это знал. Даже скорее чувствовал. И знал. Если не прекратить – в следующий раз будет еще хуже. Общеизвестный факт: снежный ком внизу холма превращается в смертоносную лавину и все сметает на своем пути, что не попадется, к своему несчастью. Злой рок. Судьба. Я чувствовал, что скоро перестану жить. Да по большому счету жизни то у меня и не было. От рюмки к рюмки. Обжигающая жидкость приносила в мою кровь ощущение жизни. Но с каждой рюмкой я становился животным, зверем. Инстинкты, первобытные инстинкты. И только. И мне плевать было можно-нельзя. Был только «я». И рюмка. Где же я оступился и стал на скользкую дорогу. До центра этот вопрос имел первостепенное значение. Поскольку считал, что поняв причину, я одержу победу в этом неравном бою с зеленым змеем. Это было до центра. Мы потеряли навык жить, радоваться, дышать, воодушевляться простой трезвой жизнью. Мы разучились слушать тишину, ветер, море, птиц и шум проезжающего мимо трактора. Мы перестали получать удовольствие от аромата цветка, свежескошенного сена, мы забыли запах спелого яблоко. Наше тело устало от бесполезной мольбы к нам самим о пощаде и перестало дарить нам удовольствие от просто прогулки парком, шаркая ногами по опавшей листве, удовольствие от свежевыпеченного хлеба, сделанного своими руками, удовольствие от топора, от пилы, что помогали нам затопить баню и полюбить себя дубовым веничком. Старая жизнь – сладкая, смертельная иллюзия. Мираж. Пустота. И мертвая тишина. Мы потеряли навык здоровой самореализации. Мы искали все там, где его и в помине не было. Заблудившийся в дебрях пустоты – обратно не вернется. Никогда. Их уже нет. Львов. Откуда все и начиналось. Мои поездки в чужой город приобретали все более нездоровый характер. На закате старой жизни я предпочитал «отдыхать» не у себя в городе. По простой причине: не хотел утром опять вспоминать где я был, что делал и прочие неприятные факты. Не всегда у меня это получалось, но свои походы по злачным местам я начинал в соседнем  «селе». Очень часто меня забрасывало еще дальше и просыпался я в поезде или маршрутке, идущей совершено не в направлении домой, где-то так на 200-300км. Я не знаю, что мной руководило и заставляло садиться в транспорт. Да я и не всегда помнил как добрался в Киев, Львов, Тернополь, а потом обратно. Помню вывеска, красивая такая, неоновая. Так было и в этот раз. Львов. Был бы другой город, я бы особо не огорчился. Да на обратном пути, я чудом попал к своему другу, скорее даже брату, поскольку не только кровные родственники имеют право называться братом или сестрой. Да и не всегда кровные родственники оправдывают свой статус. Он знал о моей болезни. Не впервой я заходил «одолжить» на «дорогу домой». Дай Бог ему крепкого здоровья. Он с олимпийским спокойствием и железной выдержкой выслушал мой очередной бред, посадил в машину, и мы поехали. Всегда в алкогольном опьянении я хотел избавиться от этой болезни. А на трезвую голову мое рвение уходило бесследно. Если честно, я не рассчитывал, что я тогда попаду в центр или что пробуду там больше дня! Просто уж очень я любил жалеть себя и чтоб меня жалели. Какой же он бедный и несчастный! Как несправедлива к нему жизнь и все такое. Я такой хороший, и почему у меня все так плохо? Все виноваты, а я чист. Добрейший, умнейший, самый-самый. И почему вот так все? Извините меня, кого обидел. Мы вышли из машины и позвонили в звонок. На встречу нам из дома  вышли два молодых парня, непохожи внешне, но одинаково серьезные и было у них что-то от служителей закона. То ли скорее секьюрити, как модно сейчас называть людей, что бдят за безопасностью. Как оказалось впоследствии, так оно и было. Встречавшие меня парни выполняли свою функцию службы безопасности центра. В их обязанности входило и приемка новых людей. Так сразу и не понял, куда меня уводят, огородив сзади и спереди, я шел, внутренне улыбаясь и радуясь. Еще бы столько внимания к моей персоне. Комната небольшая, по форме простой прямоугольник, допустим три на три. Приказу раздеться до трусов, я особо не обрадовался, и мое приподнятое настроение тотчас переменилось. И переросло в уныние. На первом этаже я видел бильрдный стол, теннис, да и по рассказам  о центре я знал, что здесь есть еще и сауна, и спортзал. Что еще надо было мне на курорте в санатории. А эта настоятельная просьба снять одежду сбила меня с толку. Зачем? Тем более на мои вопросы отвечали неохотно. Ответ был один: все хорошо парень. Ты дома, мы тебе поможем. Стою как придурок в трусах и в носках. Носки тоже пришлось снять. Оказывается процедура проверки одежды на запрещенные в центре вещи, табу, обязательна. И, как оказалось в будущем, чрезвычайно важна. Проверили. На мою просьбу покурить, ответили в красивой вежливой форме, что попозже. Стандартные вопросы на болезни. И я сразу понял, что ко мне не скоро придут, решил соврать. «У меня клаустрофобия и просьба не закрывать меня». И мысль: уйдут, и я выйду, пройдусь осмотреться. Не прошло. Ну, думаю, посплю. Часов не было, но обед был по расписанию. Во столько-то. Есть не очень хотелось, но пить желание не проходило. Попил чайку и спать. По тишине в доме и по новым тарелкам понял, что уже ночь, все спят, а на табуретке ужин. Несладкий чай, поллитра воды в пятилитровой бутылке, найденной в углу, и спать. Сон был не очень. Поначалу мерещилось что-то. Кто-то пел. В голове сплывали картины моего последнего сегодняшнего пятидневного «заплыва». Девушка и впрям была красивой. Такой я ее запомнил. Конечно, черты лица не сильно помню, но впечатление от ее присуствия было приятно. Зачем же я так убрался. А главное где? Помню один бар, потом второй, пиво на остановке, маршрутка и она. И еще. Но это лучше забыть. Не забывается, черт. Стой, парниша, ты ж не дома. Андрей, центр. Краем уха слышал, что я в изоляторе. Какой изолятор? Что я тут делаю? Да!, надо домой. Деньги мне оставили. Значит завтра домой. Уснул. Проснулся я утром, мозги порядком прочистились, вчерашняя храбрость, скорее даже наглость и напускное хорошее настроение  куда-то бесследно улетучились, не сказав до свидания. Вместо алкогольной уверенности пришло похмелье и тщетные попытки собраться и начать контролировать свое тело. Примерно двадцать минут я изучал мое временное пристанище, как, не постучав, дверь открылась, и снова вчерашние секьюрити. Что опять проверка!? «Как самочувствие?». Вопрос скорее риторический, так как на мои непонятные слова мало обратили внимание, а попросили сильно закрыть глаза, и показать язык и зубы. Я мало понимал происходящее. И не очень-то хотелось дышать перегаром в лицо малознакомым. Сами понимаете какой «приятный» запах со рта с утра у человека «малопьющего» (малопьющий – сколько не пьет, а ему все мало). Им понравилось. По их разговору я понял, что я готов. Спустились на первый этаж. Мне вручили зубную щетку и полотенце. «Поторапливайся – нас уже ждут». Это был мой самый быстрый душ в таком специфическом постзапойном состоянии. На мое покурить, ответили подождать немного и все будет. Хорошо, что просьба о туалете прошла. Я и так с трудом ходил, и требовал снисходительного отношения к себе. А пока вместо диктатуры и тирании со стороны парней с красными жилетками с надписью «служба безопасности», ничего я не видел. Я ждал своего времени. У порога одной из комнат я увидел множество пар шлепанцев. Дверь открылась, и в меня уставилось больше двадцати пар глаз. Мне сложно было   судить о взглядах присуствовавших здесь, но любопытство к моей персоне я ощутил сразу. Как же я хотел сразу же раствориться в толпе, спрятаться за их спинами. Не трогайте меня. Только не сейчас! Да братство было собрано на собрание отчасти на мою честь. И мой стул на тот день, стул, куда было сконцентрировано большинство внимания, ждал меня. Отказаться или перенести беседу, к сожалению, с моей стороны было невозможно.   Сегодня в это время, на этом месте мне предстояло быть центральной фигурой, исповедаться в своих грехах, поведать о своей непутевой жизни. Первое знакомство с группой, с людьми, с которыми мне предстояло жить достаточно длинное время. Врать не хотелось. Тем более, куда уж более. Вся моя жизнь и так сплошное вранье. Прежде всего, самому себе. Я был так погребен под этой ложью, что уже и сам не знал, где правда. А родители? Сказать, что они устали,- ничего не сказать. Последнее время мы все ходили по острию лезвии, где только шаг, только миг мог сделать поворот не туда, изменить мою и их жизнь в преисподнюю. Друзья? Коль остались такие. У некоторых взгляд просто убегал от моей никакой фигуры, другие – пока здоровались. Но это пока, либо переросло бы в ближайшее будущее в полное безразличие, либо – обрыв полного контакта и неприкрытого игнорирования моей персоны. Имя, возраст, проблема, с которой приехал, чем занимался, что умею? Я точно знал с чем приехал. А вопрос что делал до центра, завел меня в тупик. Конечно, имели ввиду вид деятельности. Но как объяснить людям и самому себе, что кроме водки я особо ничем и не был занят. Да работал, между запоями, что-то стремился. Но если посчитать дела, доведенные мной до конца – хватит и пальцев одной руки. Зато планы, как у Наполеона! Слезы сами собой накатывались на глаза за просранные годы, за здоровье, утраченное навсегда, за родительские слезы, за то, что не жил! Не знаю почему, а фраза: «Мы тебе поможем» бросила маленькое зерно надежды в мое сердце, и я поднял глаза. Я увидел доброту, уверенность, и понимание. Понимание – это то, чего я так жаждал в этот момент. Мы были одинаковы. У каждого здесь из присуствовавших был не менее прозаичен и трагичен путь. А как позже выяснилось мои проблемы – это только цветочки, по сравнению с чем пришлось столкнуться этим ребятам. Конечно наркотическая зависимость более тяжелая, чем алкоголь, и последствия несопоставимы.  Меня понимали. Я и раньше слышал это от своих собутыльников в пьяном разгаре. Но какие это разные понятия понимания со стороны людей!  Меня окружали совершенно здоровые люди. Я не видел среди них ни наркоманов, ни алкоголиков, ни еще какой-либо болезни. Знал бы я этих парней до центра. Преображение полное. Внешнее спокойствие, а внутри – сложные и неординарные личности. Именно личности. Бури и ураганы эмоций, мыслей и терриконы нерешенных проблем. Я начинал свой путь учения здоровой трезвой жизни. Я поступил в учебное заведение под названием: «Я буду жить». После того, как группа единогласно проголосовала за мое принятие в группу, мне назначили опекуна. Человек, который должен был мне объяснить что, где, когда, что можно и нельзя. Попросту говоря рассказать о правилах жизни в центре. Одним из видов лечения является трудотерапия. Очень важное звено, поскольку нехотение и неумение целеустремленно работать преобладало в моей голове. Лень что-либо делать либо делать то, что тебе не нравиться, а надо, накопилось в огромном количестве и просто не давало мне возможности добиться желаемых результатов в жизни. Это в свой черед порождало депрессию и приводило к уже знакомому граненому стакану. Научиться делать рутинные вещи, научиться делать их хорошо – поначалу непонятная затея, но в конце я понял истинную ценность этого способа реабилитации. Даже, правильнее сказать ресоциализации! Сразу же, после выхода из «телевизионки» (место, где и происходит все самое главное, то есть групповая психотерапия и решаются самые главные вопросы и проблемы группы), меня назначили в этот день делать вареники. Меня, кого вообще нельзя было трогать еще так пару тройку дней отходняка. Меня с трясущимися руками. Меня с головой, как грузовой вагон. Меня, ни живого, ни мертвого, назначили делать вареники. К слову сказать, группа практически полное независимое государство. Во главе стоит президент. Он руководит работой, жизнью группы. Далее идут функцийные: шеф кухни, шеф Сома (отвечает за безопасность центра), директор хозяйственного двора, екзекутор и хозяин дома. Жители центра сами готовят, выращивают, ухаживают за скотиной, убирают дом и прочее. Мне понравилась фраза,  что куда более точно описывает пребывание в центре. «Это тренажер здоровой трезвой жизни и мы учимся жить, находясь в нем». Сегодня мне предстояла миссия накормить группу варениками. Как мне понравился этот первый день! Друзья видели мои старания и молча принимали происходящее со мной. Я особо и не старался завести разговор, отвечал фразами типа: да и нет. Мне было трудно говорить, в общей сложности мне было трудно все: есть, пить, ходить, и даже дышать. Все мои мысли были только об одном – поскорее в кровать. Но даже, по собственному опыту, я знал, что нормально  поспать тоже врят ли удасться. Я хотел просто забыться и адекватно воспринимать происходящее со мной. Тот день я плохо помню, хотя кровать, мое пристанище на ту ночь была тоже интересной. Двухярусная и мой этаж – второй. Ласково мы называли ее пальма. Красиво и поэтично. Но в жизни намного прозаичнее и неудобно. Во первых,  довольно таки узкая, и переворот с одной стороны на другой сулил перспективой поцеловать паркет среди ночи. Первое мне не было так уж и страшно. Я неоднократно имел опыт пикирования с второй полки в поезде. И как видите, пока живу и здравствую.  Во вторых, при поворотах она шаталась в разные стороны так, что мой сосед снизу желал мне спокойной ночи каждый раз и мысленно и даже очень искренно желал мне самого глубокого и спокойного сна. Извини, Олег, но на моем месте мог быть и кто-то другой. А сон мне в ту ночь не показывали. Не считая короткого перерыва на какой-то кошмар. Проснулся я немного в поту и не сразу понял, где нахожусь. Мне повезло. С утра в центре существует старая добрая традиция пробежки и молодой добрый с злорадственной улыбкой «разбудил» меня и соседей по комнате на это приятное утреннее занятие. День начинался хорошо. С позитива!  Многие вещи, которые я встречал в жизни, я бы, пожалуй, разделил на две группы: до центра и после. Пробежка как раз и входит в эту категорию. Дело в том, что, несмотря на мой возраст, пробежать более полукилометра, уже дело нешуточное. А здесь с утра стандартное расстояние до и обратно, общей стоимостью три километра. Как вы думаете, обрадовался я или нет. Я был в шоке! С моим стажем и количеством выкуриваемых сигарет в день – это считалось, с моей точки зрения, не то, что просто неприемлимо, а граничило с возможностями сверхчеловека или означало бы мою смерть от задышки. Так и случилось впоследствии. Но я остался жить. Я был нужен им для дальнейших экзекуций над моим истерзанным телом и грешной душой. Выбежали мы из центра в семь утра полным составом. Поначалу я чувствовал себя хорошо. Метров двести. Остальные сто не очень. Миновав метку в полкилометра, я понял, где находятся мои легкие. Километр прошептал мне бросить все и огородами добираться домой, но, увы, я бы не добежал. В нормальных условиях, я бы давно уже остановился, но подбадривающие крики моих друзей-палачей не давали мне даже подумать о том, чтоб стать отдохнуть. Остальное расстояние я проделал с диким кашлем и задумался впервые в центре, что надо бросать курить, иначе мне вскоре крышка. На отметке в полтора километра была долгожданная передышка и я стал весить на полкилограмма смол легче. Назад было не легче. Дикий кашель не давал возможности наполнить мои легкие кислородом. Постепенно я переключился и больше не думал о невероятном расстоянии, что я победил с утра. Я перестал думать о плохом и отключил свой мозг. Просто бежал. В центре минут пять я откашливался. Потом час гордился собой. Три километра с легкостью преодолено. Это была победа. Приятно. Даже очень. Следующую неделю боль и кашель утихал и наконец-то в одно прекрасное утро, у меня появилось желание самому выйти на пробежку. Было приятно ощутить ветер, легкий озноб, плавно переходящий в приятное тепло. А прибежав, так хорошо вдохнуть холодный воздух полной грудью. Это было самое приятное пробуждение ото сна за долгое время. Двадцать-тридцать минут и ты в полном порядке. Во всеоружии готов к труду и обороне.  В первые дни меня назначали на работу по уборке дома. Там подмести, там вытереть пыль, а там просто сделать вид, что делаешь что-то. Поскольку, как я считал, не могло быть пыли там, где ее каждый день протирают. Заблуждался. Потому как грязь и пыль можно найти в самых неожиданных местах. Да и делалось это, чтобы приучить нас к порядку, к чистоте. Непонятное сначала в дальнейшем стало осознанным и уборка приобрела характер не просто убить время с и до  с тряпочкой или шваброй в руке, а вполне интересным и забавным занятием. Мне понравилась чистота, и я старался заглянуть в самые укромные места. Некий «мойдодыровский» азарт заполонил мое сердце. Все же зима вносила свои коррективы. Секундой назад чистый пол превращался в снова непонятное снежно-болотное месиво после прохода в раздевалку какого-то дорого-любимого в тот момент мне реабилитанта. Приходилось снова со шваброй в руке и с нехорошими мыслями в голове протирать и доводить до зеркальной чистоты отполированный мною минуту назад пол. Но я не обижался и даже не матерился. Один из законов дома – запрет агрессии. И словесной и физической. Плюс к этому запрет на высказывание ругательств. За каждое ругательство парни отжимались десять раз, а девочки – приседали такое же количество раз. Великолепно я скажу. Очень хорошо и помогает. Есть только один минус. После окончания центра или при выезде в город очень неприятно слышать ругань из уст кого бы то ни было. Так и хочется сказать: отожмись, дорогой. После обеда, начиная с четырех часов, в отдельные дни после ужина,  было время интеграций. Интеграция – мероприятие обязательное и знаменуется тремя звонами в колокол, импровизированный и стилизированный под обрезок трубы, высящей на длинном шнурке возле входа где-то там. Услышав три звона и мал и велик должен был бежать в телевизионку, несмотря даже, что одна щека побрита, а другая так и остается под толстым слоем крема для бритья. В этом случаи, бережно вытираем злополучный крем и, обязательно, с позитивчиком, бежим в телевизионку. Интеграция – это досуг. Это слово и понятие постепенно ушло в небитие в моей прошлой жизни. А может просто атрофировалось, как и большинство вещей, которые приносят радость в жизнь нормальных людей, разукрашивает их всеми цветами радуги и делает ее более осмысленной, веселой и многогранной. Мы разучились радоваться простым вещам, простым играм, которые не требуют от нас ничего, кроме, как желания и активного участия. Прошлая жизнь говорит мне: забей, зачем, in vina laritas. Да к счастью, так дальше жить нельзя. И я рад, дюже рад. Первая моя интеграция была крокодил или шарады. Две команды, и одна другой поочередно загадывает слово. Человек, взявший от себя почетную миссию представителя команды, показывает жестами слово, которое ему загадали соперники. Мы же отгадываем. По сути дела, простая детская игра. Да! Но сколько эмоций, позитива. Вот, к примеру, попробуйте показать слово «пеноблок» друзьям. Обещаю хорошее настроение на все оставшееся время суток. Интеграция «Караоке». Не сказал бы, что не люблю петь. Да одно дело напевать про себя одну-две фразы, услышанных с утра и не дающие покоя целый день, и совершенно другое – спеть полноценную песню, когда ты думаешь, что все очень внимательно тебя слушают и оценивают твой певчивский талант. На самом-то деле петь любят все. Только далеко не каждый в силах признаться себе в этом. И не каждый может снять с себя неуверенность и стать более открытым людям. Когда в добровольно-принудительном порядке поешь первую песню, очень важно, чтобы тебя одобрительно оценили, в крайнем случаи, не освистали. Здесь такой вариант просто неприемлем. И это действительно чудо. Поешь и медленно снимаешь с себя защиту от окружаещего мира, открываешь себя и даришь себе, людям доброту, чувства, передашь эмоции песни. Супер. И хочется еще и еще. К сожалению, на очереди следующий певец. Большая благодарность людям, что пели от души. Так, как они видели ту или иную песню. Пусть даже и не попадали в такт, пусть даже и не вытягивали ноты, они пели старые известные песни по своему, по новому. Эти варианты были куда получше общеизвестного исполнения родным певцом. Интеграция «Дискотека» повергла меня в  ужас и полное непонимание происходящего. Сразу же хочется отдать должное организаторам: звук, оформление светомузыкой и качество работы диджея всегда были на высоком уровне. Я не танцор, но после выпитого мною перед и вовремя дискотеки в старой жизни, делали меня круче всех, лучше всех. Да, как я танцевал. Не всегда, конечно помнил, что я чудил, но мне мой танец всегда казался чудом. Тодес отдыхает, нервно куря в переходе. Танцы на трезвую голову? О чем мы говорим? Двадцать человек, и каждый стремиться расслабиться в музыке на сто процентов. Замечу, профессиональных танцоров среди этих двадцати, как мне было известно, не было. Пошла музыка. И я первый раз на дискотеке  трезвый. Это было надо видеть. Я не знал куда я попал. Впечатление сумасшедшего дома. Я считал минуты до окончания. Делал вид, что танцую, но мое тело не слушало меня и совершено подводило меня. Я не попадал в такт, я был раздражен, меня выводило из себя буквально все. Спустя некоторое время я увидел, что до этого никакие движения моих друзей приобретают очертания отличного следования музыке, попадания в такт. Я увидел радость и драйв в их глазах. А почему бы и нет. Дав себе возможность  немного расслабится, я почувствовал ритм, позаимствовал немного настроения у рядом танцующих, закрыл глаза и дело немного пошло. Время от времени я вполсилы приоткрывал один глаз. А не смотрит ли и ржет ли с моих телодвижений сосед и напротив стоящий. Но им было не до меня. Они ловили ритм и позитив. Таки полностью расслабится мне не удалось. Но поначалу так поразившая меня дискотека с худшей стороны, приобрела приятные очертания в конце. В целом мне понравилось, и перспектива роста этой интеграции в моих глазах выросла. Я ждал другого раза потанцевать. Чем я был поражен, так это тем, что как возможно за пять минут придумать вполне жизнеспособную юмористическую сценку. Я сидел и молча хлопал ушами. Тем временем команда, в которой я был, на моих глазах придумала сценку о танкистах (в наличии был живой танк, живой танкист и молодая будущая  мать) со счастливым  и смешным «концом». Фантазии, гибкого и острого ума, чувства юмора, нам не занимать. Спортивные интеграции привлекали своим изобилием. Футбол, волейбол, настольный теннис, бильярд, бадминтон. Пожалуйста, только не плачь и не горюй. Я не большой любитель футбола. Но, когда сыграв несколько игр, и наконец-то стало возможным бегать и не уставать (очистились легкие) мне понравилась эта игра, черт побери. Мне стало важно кто победит. Победа не главное, главное – участие. Я уже так не думаю. Надо побеждать, но в случаи проигрыша, надо принять его и по достоинству оценить. К слову сказать, все интеграции развивают в человеке мысль, привычку и осознание того факта, что жить трезво – круто, здорово и просто отлично. Не всегда все давалось легко. Хорошее настроение надо делать. Попросту сначала надо уметь это делать и не лениться. Для себя же стараемся. В центре есть сауна. С парилкой, с бассейном, камином, приятным ароматным чаем, хорошей беседой и дружественной обстановкой. Как я уже говорил, жизнь в центре – одно маленькое государство, и заготовка дров под сауну тоже входило в обязанность исполнительной власти и ее подчиненных, то есть нас. Заготавливали мы дрова в близлежащей от центра лесополосе. Сначала надо было усилиями пехоты (топорами, ручными пилами) прочистить в зарослях кустарника, колючей дикой сливы и прочего сильно колющего деревянного материала более-менее ходы для большой артиллерии (бензопилы), что уже делала нормальную работу по заготовке дров, срезая большие толстые стволы деревьев для подальшей переработки на дрова под сауну. Вот эта работа почти не вывела меня из душевного равновесия впоследствии и не привела к моей грубой жизненной ошибки, заставив уехать домой. Промокшие ноги, и тупая механическая рутинная работа потихоньку делали свое дело. У меня в голове сотнями появлялись отмазки и отговорки почему я должен, прям таки и должен уехать и прям таки сейчас! Мне это дорого стояло отговорить себя. И если бы не постельный режим на два дня из-за высокой температуры, кто бы знал, писал бы я сейчас эти строки или же спал бы где-то под лавкой в пьяном угаре, преждевременно уехав из центра. Моя болезнь дала мне возможность передохнуть и набраться сил. Еще раз хорошенько вспомнить и подумать, как я попал в центр, почему и главное: зачем? В первые дни мне еще раз пришлось испытать и переубедится, что очень многое доступно нашему организму. Главное желание, готовность к действию и позитивное настроение. Купание в проруби в минусовую температуру. В нормальных условиях на предложение пойти искупаться (стоит заметить, что предложение было вполне серьезным и спокойным, так, как бы это было совершенно заурядным и обыденным делом), я бы пожелал человеку всего наилучшего, счастья и успехов в жизни и молча покрутил бы в его сторону у виска. В центре на этот экстрим я согласился сразу. После дискотеки меня трудно было чем удивить. Но я чувствовал такой прилив энергии и хорошего настроения, что решил полностью отдаться на волю воспитателей и старших по реабилитации. Написав расписку, что решение купаться полностью мое по прилагаемому образцу, мы вышли нашей смелой и отчаянной компанией на озеро. В руках топор придавал уверенность, но с каждым шагом, с каждым шагом, что приближал меня к столь необдуманному решению и большой вероятности упасть снова с температурой (кстати, насморк еще не прошел), я терял и снова собирал остатки своей смелости и воли в кулак, чтобы не дать заднюю. Назвался груздем – полезай в лукошко. Настроение также давало сбой и улыбка, постоянно красовавшаяся у меня на лице незаметно, но и незамедлительно исчезла в тот миг, когда мы стали дружной компании на берегу, а Саня топором резво рубил лед. Ветер был очаровательно сильным и необычайно морозным, как только один из нас стал раздеваться. А не послать бы все на...! И огородами домой. «Санек, сначало - верх, а потом - низ» - последние рекомендации, как правильно раздеваться и одеваться,- « и когда будешь в воде, если захочешь - крикни. Это здорово». Я бы сказал вам, да назвался груздем, … Первый пошел. Крик. Вылазит, бегом вытирается, сияет, только от чего: от радости или от мороза и инея на губах и по всему телу. Нет. ХОРОШО! А-а-а-а! Хо-ро-шо-то-как! Кричу. И практически не холодно. Выскакиваю, ищу, что ищу, а – вот оно полотенце, руки, ноги, стоп – сначала трусы, штаны потом… Шок прошел – и не холодно. Но одеваться надо быстро! Стою, оделся. Улыбка примерзла и уже не сходит с лица. Приятно!!! Подождали всех, лица у всех сияют. Приятный холодок и мурашки по телу. Одна мысль, сейчас бы чайку. Вот и чайок. Кто бы мог подумать, что простой обычный день может быть таким, таким, таким необычным!                        В центр шли более расслаблено, с чистой душой и чувством выполненного перед родиной долга. Анекдоты, шутки-прибаутки украсили дорогу и не давали никому скучать. И мысль о побеге домой практически не беспокоила. Никого. А по сторонам дороги лежали тридцатисантиметровые сугробы. Накануне весны, к сожалению, не было никаких признаков ее приближения. Но было красиво. Наблюдать зимний лес справа, замерзший пруд, поле под снегом. Было красиво на дороге. Все белое и безмолвное. Только ветер не давал покоя ни нам, ни деревьям, терзая их в разные стороны. Уже через некоторое время должна была и пришла весна. Знакомство и первое впечатления пребывания в центре прошли на ура. Я уже знал каждого по имени и не напрягал мозги, как кого зовут, обращаясь по имени на автомате. Знал где что находится и мне начали доверять «ответственные» задания типа принести картошки, списать инструмент и прочее. Знал, что везде надо выключать свет и перепроверял себя практически постоянно. Такие незначительные вещи, как протереть умывальник и пол после посещения туалета делались на автомате и не напрягали совсем. Это было принято не сразу, но я согласился с этим и принял, как правило, в доме. Пока не задумывался о чистоплотности и зачем вообще это делать. Почищенные зубы, ноги и уши на отбой стали приятной обязанностью и помогали лучше уснуть и видеть сладкие сны. Сон тоже вошел в свое нормальное русло, и мне практически ничего никогда не снилось либо я не помнил. Ко мне привыкали, и я тоже начинал себя чувствовать «в группе». Даже к перекурам строго по времени пришлось привыкнуть и больше не создавало мне проблем. Хотя постоянный никотиновый голод хуже всего другого доставал меня. Скоро кончался мой двухнедельный иммунитет, и ко мне уже можно было бы выходить с вопросами и назначать мне утруднения (наказания). Их я тоже не боялся, скорее даже ждал. Двумя словами я начинал привыкать. Привычка, отсуствие чего-то нового всегда пугало меня и я в скором времени просто уходил. А я не хотел пока уезжать из центра, так как видел еще очень много полезного, скрытого за завесой времени и дальнейшего пребывания здесь. Но все чаще по вечерам мне не было куда себя деть. Теннис и бильярд уже порядком поднадоел, носки были постираны и рванные брюки заштопаны. Блеск и чистота. Я полюбил чай. Была некоторая магия в процессе чаепития вечером перед отбоем. Не скажу, что уставал, но все-таки некоторая приятная усталость и чай без сахара, мягкий диван расслабляли и делали свою маленькое чудо. Я успокаивался и потихоньку строил планы на будущее. 

Поиск